Станислав Тарасов
Западное издание The Geopolitics выступило с большим материалом, посвященным развитию военно-технического сотрудничества в треугольнике Индия – Армения – Франция. Издание указывает, что такой альянс означат «значительный отход от давней зависимости Армении от России в ее внешней политике», хотя сама по себе трехстороннюю ось даже с точки зрения географии Нью-Дели – Ереван – Париж является необычной, хотя заявлено о стремлении «решать проблемы безопасности на глобальном уровне». Во-вторых, если альянс в отношениях Париж – Ереван выглядит естественным в силу наличия во Франции огромной армянской диаспоры, то с Индией далеко не все столь однозначно, ведь обозначение ее интересов в Закавказье явление новое. Нью-Дели начинает обозначать присутствие в этом регионе наряду с Россией, Ираном, Турцией, Францией , ЕС и США. The Geopolitics квалифицирует такой ход событий как «новую парадигму в международных региональных отношениях». Так ли это?
«Если выстраивать события в хронологической последовательности, то до момента, когда Индия стала заметна в Закавказье, активность там проявлял Пакистан. В 2017 году между Баку, Анкарой и Исламабадом было подписано трехстороннее заявление о сотрудничестве в регионе. Позже, в 2020 году Пакистан оказывал Азербайджану малозаметную, но все же поддержку во время второй карабахской войны. В январе 2021 года между сторонами была подписана трехсторонняя Исламабадская декларация, позже в июле того же года появилась трехсторонняя Бакинская декларация, призванная внести вклад в укрепление стратегических связей между тремя странами. Так что дрейф Армении в сторону Индии можно рассматривать как геополитический контрход, как стремление обеспечить баланс сил в регионе.
Со своей стороны Индия тоже стала выстраивать треугольник – Нью-Дели – Тегеран – Ереван. При этом становится очевидным то, что два треугольника Исламабад – Баку – Анкара и Нью-Дели – Тегеран – Ереван содержат две важных стратегических измерения – транспортно-логистическое и военно-техническое. К тому же Индия сталкивается с проблемами в логистике с ЕС как через Россию из-за конфликта на Украине, так и через Суэцкий канал из-за перегруженности и растущей напряженности в Красном море. Плюс к этому и расширением географии напряженности на Ближнем Востоке и в первую очередь возможное столкновение интересов этих треугольников.
После начала израильской агрессии против Газы, Красное море и Баб-эль-Мандебский пролив оказались в центре внимания после того, как хуситы стали совершать нападения на суда, направляющиеся в Израиль или принадлежащие израильским бизнесменам. В этой ситуации впервые ВМС Индии развернули огромный флот, состоящий из 12 военных кораблей, в Аденском заливе и Аравийском море. Как считает Al Jazeera, это сделает военно-морское присутствие Индии крупнейшим в этих районах, причем в количестве, превышающем то, которое она ранее размещала с 2008 года под предлогом борьбы с пиратством у берегов Сомали.
Опасность тут в том, что напряженность в регионе может при определенных условиях и обстоятельствах проецироваться и в Закавказье. Тем более, что на стратегическом уровне развертывание Нью-Дели такого большого количества военных кораблей свидетельствует о масштабах изменений в его внешней политике, которая ранее была сосредоточена на внутренних делах Индии для обеспечения ее единства, а также на конфликте с Пакистаном.
Индия импортирует 86,7% сырой нефти и 53,4% природного газа, которые она потребляет, и импортирует 38% от общего объема импорта нефти и 73% от общего объема импорта газа из стран ССАГПЗ. Плюс к этому и китайский геоэкономический проект «Один пояс, один путь», замыкающийся частью своих маршрутов в этих регионах. Таким образом, любое нарушение ситуации с безопасностью в Персидском заливе и Красном море напрямую затронет экономические интересы Индии, и они станут переориентироваться в сторону Европы через Иран и Закавказье. Кстати, не случайно Индия поддерживает ирано-армянскую позицию по Зангезурскому коридору перед лицом турецко-азербайджанского альянса, поддерживаемого Исламабадом.
Вот почему конъюнктурное стремление Баку и Еревана расширить географию своего противостояния меняет как место региона в современной геополитике, так и внешнеполитическую стратегию внешних игроков. В свою очередь, при складывающихся условиях это толкает регион в зону геополитической турболентности , повышая риск новой эскалации»
