Под снижением ликвидности понимается не расширение спрэдов, снижение доверия и не нарушение процесса конверсионных операций по финактивам, т.е. способности к быстрому обмену финактивов с минимальными издержками, а в первую очередь снижение уровня денежных активов в системе.
Казалось бы, абсурдный процесс – как при расширении долгов может происходить сжатие ликвидности, если эти процессы двигаются в одном направлении?
Когда денежно-кредитные операции замыкаются на частный сектор – все так, именно поэтому снижение денежной массы обычно коррелируют со сжатием кредитования, а следовательно – и с замедлением или снижением экономической активности.
В этот раз снижение денежной массы не привело ни к кризису, ни к рецессии, что противоречит всем предыдущим эпизодам снижения М2 на протяжении предыдущих 100 лет, когда отрицательная годовая динамика М2 в реальном выражении сопровождалась кризисными процессами.
Мировой экономической науке не было известно понятие «избыточная ликвидность», когда в режиме ошалевших монетарных наркоманов лупили из всех стволов одновременно, что привело к расщеплению всех ранее существовавших корреляционных связей и накоплению дисбалансов на всех уровнях.
Снижение глобальной ликвидности сопровождается в первую очередь операциями Центральных банков, а не частного сектора. Инъектирование ликвидности в экономику в 2020-2021 привело к образованию «пузыря ликвидности», стравливание которого сейчас и происходит.
На графике баланс ФРС, ЕЦБ, Банка Англии и ЦБ Австралии в недельной периодичности (расчеты по другим ЦБ будут даны позже).
Эти четыре ЦБ влили в систему $10.5 трлн с марта 2020 по февраль 2022, а с марта 2022 сокращение активов ЦБ составило $3.8 трлн (лишь 36% от объема инъекции), как через реализацию ценных бумаг, так и через снижение кредитования банков (ЕЦБ).
Первоисточник