В референдуме приняли участие более пятидесяти процентов жителей Венесуэлы, при этом 95 процентов участников положительно ответили на все пять поставленных на голосование вопросов, касающихся дальнейшей судьбы региона площадью 159 тысяч квадратных километров. Венесуэла собирается начать процесс возврата территории, создать там новый штат, вести переговоры о добыче нефти на спорных участках континентального шельфа Карибского моря.
«Говорящие головы» Запада уверяют, что президент Николас Мадуро использует результаты референдума для силового решения спора. И надо прямо сказать, что для большинства из них кризис вокруг Эссекибо стал полной неожиданностью.
О территориальном споре между Венесуэлой и Гайаной в самом деле до последнего времени было известно немного. Однако для политического класса Венесуэлы вопрос об Эссекибо — это такая же острая проблема, как, к примеру, вопрос о Фолклендских островах для Аргентины. Истоки обеих конфликтов лежат в событиях 1820–1830-х годов, когда Британская Империя, воспользовавшись слабостью новых независимых государств Латинской Америки, начала целенаправленно захватывать принадлежащие им отдаленные и малозаселённые районы.
В процессе подобных британских колониальных рейдов Аргентина потеряла Фолкленды, а Новая Гранада, распавшаяся затем на Колумбию и Венесуэлу, лишалась своих восточных регионов. Каракас неоднократно пытался вернуть утраченные территории еще в девятнадцатом веке, однако проиграл международный арбитраж в 1899 году. Однако сегодня мало кто сомневается в том, что этот арбитраж был, мягко говоря, не совсем честным (попробовал бы кто-то что-то отсудить у Великобритании на пике ее колониального могущества). С этой точной зрения согласны даже американские юристы.
Поэтому в 1966 году Венесуэла и получившая независимость Гайана заключили новое соглашение, где признали необходимость мирно решить территориальный спор и создать комиссию для проведения новой границы. Правда, решение это выполнено не было, а в1968 году индейцы, населяющие регион, подняли восстание против центральных властей Гайаны в Джорджтауне.
Восстание было подавлено, между Джорджтауном и Каракасом началась длившаяся до 1980-х годов «холодная война». При этом важно отметить, что права индейцев в Гайане до сих пор крайне слабо защищены, доминирующие в политическом классе афро-гайанцы (потомки чернокожих невольников, завезенных на берега Карибского моря англичанами) и индо-гайанцы (потомки индийских переселенцев, также попавших в Латинскую Америку в британскую колониальную эпоху) конкурируют между собой, но в целом далеки от понимания проблем коренного индейского населения.
Ситуация вокруг Эссекибо обострилась после 2015 года, когда в регионе и на примыкающем к нему континентальному шельфе были обнаружены большие запасы нефти. При этом начиная с 2017 года, когда к власти в США приняла администрация Трампа, непримиримо настроенная к режиму Николаса Мадуро. Каркас оказался в неблагоприятной политической ситуации.
При поддержке США в стране началась «цветная революция», коллективный Запад отказался признавать Мадуро и несколько лет позиционировал в качестве «президента» узурпатора Гуайдо. В этой ситуации власти США и Гайаны при поддержке американских нефтяных консорциумов стали действовать без оглядки на Женевские соглашения 1966 года, определявшие статус территорий как спорных. В итоге в нынешнем году корпорация «Эксон Мобайл» начала бурить скважины, и Мадуро, со своей стороны, сделал ответный ход.
Возникает вопрос, почему Венесуэла не сделала этого раньше? На это было несколько причин.
Во-первых, все последние годы страна находилась под американским прессингом, а сейчас он заметно ослаб — Вашингтону нужна нефть, ради получения которой Штаты готовы были мириться с Мадуро.
Во-вторых, до последнего момента Венесуэла находилась в неблагоприятном внешнем окружении. В Бразилии и Колумбии у власти находились правые правительства, с которыми и Чавес, и Мадуро постоянного конфликтовали. Особенно напряженными были отношения с Колумбией, где ситуация несколько раз балансировала на грани вооруженного конфликта. Сейчас ситуация изменилась — в Колумбии впервые за несколько десятилетий к власти пришли левые во главе с президентом Густаво Петро, на западной границе Венесуэлы все спокойно. В Бразилии тоже недавно поменялась власть — правый президент Жаир Болсонару уступил власть Луле, который считается признанным лидером и патриархом левого движения в Латинской Америке.
Понятно, что помимо идеологии есть еще и национальные интересы — Бразилия в споре Каракаса и Джорджтауна всегда поддерживала Гайану, не желая усиления Венесуэлы. Однако вероятность того, что Бразилия при Луле будет оказывать военное давление на Венесуэлу в вопросе о принадлежности полосы Эссекибо значительно меньше, чем при Болсонару.
Таким образом, предпринятые в настоящее время действия Мадуро, направленные на демонстрацию прав Венесуэлы на Эссекибо, выглядят абсолютно рационально и логично.
К тому же, на фоне возвращения в политическую жизнь страны ряда оппозиционных деятелей, заявляющих свои притязания на власть, вопрос об Эссекибо, как минимум, поможет Мадуро консолидировать своих сторонников и улучшить свои политические позиции в ходе новых выборов.
Поэтому было бы в корне ошибочно интерпретировать референдум, прошедший в Венесуэле 3 декабре, как некую прелюдию к военному вторжению. Позиция западных СМИ и их неформальных филиалов в Латинской Америке, утверждающих, что Мадуро, якобы, скоро откроет «второй фронт» против Запада в интересах Москвы, лишена оснований.
Мадуро действует, в первую очередь, в национальных интересах своей страны. Момент для публичного обнародования притязаний Венесуэлы — исключительно благоприятный для Каракаса, такого момента не было, пожалуй, с конца шестидесятых годов ХХ века. При этом надо понимать, что окно возможностей для Венесуэлы может закрыться уже через год с небольшим — в том случае, если после президентских выборов в США в Белый дом вернется республиканская администрация.
Кроме того, сейчас в руках Каракаса важный козырь — национальный фактор. Большинство жителей Эссекибо — индейцы, а тема прав индейцев — очень острая и болезненная для многих стран Латинской Америки. В Эссекибо эти права, очевидно, нарушены, индейцы практически никак не представлены в политической жизни Гайаны. Просто отмахнуться от этой проблемы и проигнорировать индейскую тему не может позволить себе сейчас ни одно левое правительство в Латинской Америке.
Национальный интерес Венесуэлы заключается сегодня в том, чтобы, как минимум, убедить правительство Гайаны пойти на переговоры и пойти на уступки, по крайней мере, в вопросах совместного использования, примыкающего к Эссекибо континентального шельфа, на котором открыты огромные залежи нефти. Определенные шансы на то, чтобы добиться успеха, у Мадуро сегодня есть.
Если же рассматривать проблему в глобальном масштабе, то, очевидно, важен сам факт привлечения внимания к проблеме, вызванной в свое время британским колониальным произволом.
В современном мире довольно много неурегулированный конфликтов и территориальных споров, которые никак не индексируются западными СМИ и общественным мнением в тех случаях, когда они затрагивают интересы лояльных Западу режимов.
Очевидно, что возвращение этих историй в глобальную мировую повестку ослабляет возможности коллективного Запада манипулировать мировым общественным мнением и продвигать агрессивную антироссийскую повестку.
С другой стороны, подтверждается справедливость нашей критики неоколониального мирового порядка со стороны России.
Глобалистам все труднее контролировать те регионы мира, которые они считают «глобальной периферией». Летом нынешнего года у коллективного Запада возникли серьёзные проблемы в Африке после революции в Нигере. Сейчас ситуация повторяется в Латинской Америке. И это, очевидно, только начало большого и длительного мирового процесса.
