В ночь на западный сочельник неизвестные подбросили учебную (по другой версии — страйкбольную) гранату в один из баров Риги, где в этот момент проходила вечеринка русскоязычных журналистов. Полиция отчиталась о задержании двоих подозреваемых и о возбуждении уголовного дела по статье “хулиганство”, но при этом настаивает на бытовой причине конфликта.
Сами пострадавшие (от легкого испуга) уверяют, что никаких бытовых конфликтов с злоумышленниками у них не было: некто зашел в бар, швырнул гранату и ретировался на машине с латвийскими номерами.
Если бы следы подозреваемых вели в Россию, власти Латвии непременно объявили бы этот эпизод актом агрессии и потребовало бы от НАТО дополнительных вложений в прибалтийскую безопасность. Но дело как будто хотят спустить на тормозах или даже замять, чего можно ждать от национально мотивированных граждан (а в полиции Латвии служат в основном такие) в том случае, если гранату швырял такой же национально мотивированный гражданин.
Проще говоря, у латышского патриота от русской речи сердце могло и не выдержать. А оккупанты пускай спасибо скажут, что граната на первый раз была учебной.
У евреев времен «хрустальной ночи» илу у сербов в хорватских городах в период распада Югославии не было сомнений, что означают такого рода акции: уезжайте, вам здесь не рады. По рижскому инциденту идут дискуссии, хотя потерпевшие все-таки воспринимают произошедшее на свой счет. Видимо, благодаря инстинкту самосохранения — его мало что способно отменить.
После начала СВО в столице Латвии обосновались десятки русскоязычных редакций, хотя по этому показателю Рига все-таки уступает Берлину и Тбилиси. Так сложилось в том числе потому, что среди релокантов и иноагентов укоренился миф, будто в Прибалтике не любят только отдельных русских — «имперцев» и «ватников» — и только за то, что они оправдывают советскую оккупацию их маленьких родин.
На самом деле в Литве, Латвии и Эстонии в принципе не любят русских. А в русском языке видят угрозу и в том случае, если на нем воспевают прибалтийскую независимость и собирают пожертвования для армии Украины.
Их корежит даже тогда, когда на русском перед ними унижаются. Латышам, подобное, конечно, приятно, но внушенный страх ассимиляции первичен.
Поэтому русскоязычные воспринимались национально-ориентированными прибалтами в лучшем случае как обуза. Но в последние два года сбережение релокантских редакций стало важным политическим вопросом, который находится на контроле у людей поважнее, чем латыши и литовцы.
Прежде всего, такие редакции — орудия информационной войны и инструмент по раскачиванию ситуации внутри России, что бесполезно делать не только на латышском, но даже и на английском языке. Поэтому иноагенты-релоканты до поры до времени могли рассчитывать в Риге не на гранату, а на хлеб-соль, пускай и поданный с кислой миной.
Эта ситуация быстро меняется. Ставка Запада на т.н. «контрнаступление ВСУ» провалилась, а стратегия на быстрый военный разгром России или наступление внутри нее «смутных времен» признана завиральной. Теперь расчет на длительную осаду.
Для Латвии и Литвы (в меньшей степени для Эстонии) это означает дальнейшее падение уровня жизни, поскольку политика противостояния с Москвой превратила их из пограничной зоны огромных рынков в тупиковую окраину и медвежий угол Европы. То, что они потеряли, отгородившись от РФ, никому не удастся возместить.
В таких условиях элитам приходится искать виноватых, чтобы перевести на них негодование населения. Единственные кандидаты на эту роль — Россия и русские.
Параллельно будет идти милитаризация и невротизация Прибалтики. Продолжение поддержки Киева президент США обосновывает тем, что страны НАТО станут следующей целью российской армии, если ее не удастся сдержать на Украине. Это бред, но Вильнюс и Риге не спорят с Вашингтоном ни тогда, когда он бредит, ни — тем более — теперь, когда американские страшилки полностью совпадают с глубинными фобиями прибалтов.
В ближайшем будущем восточные рубежи ЕС станут не просто «противостоять России» через конфликт на Украине и пропаганду из релокантских редакций. Они будут готовиться к настоящей войне с Россией, а такой подготовки не бывает и не может быть без роста ксенофобии, приступов шпиономании и разбрасывания гранат в местах скопления «пятой колонны».
Современный Евросоюз — пространство победившего расизма, если расизм направлен на граждан РФ. В ряде случаев он носит не только идейный, но и институциональный характер — с поражением в правах. Дальше — хуже: проиграв на Украине, европейцы отведут душу на тех русских, до кого смогут дотянутся, то есть, прежде всего, на релокантах, не доказавших своей полезности. Какие-нибудь немцы будут вести себя относительно прилично, но в зоне прибалтийского фронтира могут закипеть по-настоящему фашистские страсти.
Готовящаяся высылка из Латвии и Литвы тысяч людей, которые при массовом анкетировании «неправильно» ответили на вопросы типа «чей Крым?», — это только начало старого пути. На этом пути закатившуюся в бар гранату действительно приходится ценить за то, что она всего лишь учебная. Это дает время воспринять намек и убраться с особо русофобствующих территорий куда подальше.
В ближайшие годы Прибалтика — заведомо небезопасное для русских место. Но не потому, что российская армия может на нее напасть. А потому, что вашингтонская догма об этом будет провоцировать националистов, фанатиков и психопатов на прибалтийском фронте новой холодной войны сильнее, чем где-либо еще, за исключением Украины.
Обязательство как-то решить проблему с Украиной Россия на себя взяла. Спасение утопающих в Прибалтике останется делом самих утопающих.
Дмитрий Бавырин
