Торговый порт Владивостока
Транснациональный бизнес всячески демонстрирует свою готовность к сотрудничеству с Россией, в то время как политический истеблишмент Запада, наоборот, радикализируется. Власть и деньги начали расходится в интересах, что нехарактерно для США.
То, насколько по-разному политический и бизнес-истеблишмент Запада смотрит на противостояние с Россией, демонстрирует пределы риска, приемлемого для конфликтующих сторон. На днях Financial Times опубликовала алармистский материал, озаглавленный как «Западный бизнес дал заднюю в своих планах уйти из России». Спустя более двух лет с начала конфликта на Украине оказалось, что страну покинуло немногим более 10% транснациональных компаний, которые вели бизнес в России.
По данным Киевской школы экономики, ведущей этот реестр, полностью ушли с российского рынка лишь 387 компаний, сократили свою деятельность 1223 компании, еще 2100 – продолжают работать. При этом на политико-дипломатическом уровне Запад уже ввел почти все возможные санкции, и чтобы придумать что-нибудь новенькое, нужно очень постараться. Разница в подходах на этих двух уровнях заключена в издержках.
Издержки, связанные с выходом с российского рынка, на двухлетнем промежутке времени постоянно росли. В счастливчиках оказались самые пугливые транснациональные компании – они продали свой бизнес быстро, тогда, когда издержки этого процесса были минимальными. Но сейчас выход возможен только в убыток, причем убыток колоссальный. Сделки по продаже активов резидентов недружественных стран требуют одобрения специальной правительственной комиссии. Среди значимых условий – 50% дисконт к реальной рыночной стоимости актива и 15% «налог на выход». Почти невозможно передать акции компании менеджменту, как это было в самом начале. Все труднее прописать в условиях договора возможность обратного выкупа. Те, кто уходят – уходят навсегда.
Большинство западных компаний тянули до последнего в надежде на прекращение или как минимум заморозку конфликта. Но когда осознали, что конфликт носит системный характер, уходить было уже поздно. Более того, компании с европейскими корнями и рынком сбыта в ЕС с учетом кризисного состояния экономики самой Европы не могли компенсировать полученные в России убытки за счет родных рынков. Исход европейского бизнеса в США и Китай наряду с потерей российского рынка сулили многим транснационалам безрадостное будущее.
Кроме того, организованные в России производства зачастую были ориентированы не только на местный рынок сбыта, но и на рынки стран ЕАЭС. Продажа или конфискация этих производств в значительной мере означала потерю рынков Казахстана, Кыргызстана и Армении (если не брать в расчет Белоруссию, которая, как и Россия, оказалась под санкциями).
Уходить было бы не так обидно, если бы сам российский рынок промышленных и потребительских товаров схлопнулся вслед за обвалом экономики. Но и этого не произошло: российская экономика не только не обвалилась, но и растет, пусть не без существенных государственных вливаний. А потребительский бум сдерживается во многом искусственно – ключевой ставкой Центробанка, который опасается, что избыток денег в системе выльется в неконтролируемую инфляцию.
Усталость и раздражение западного бизнеса от действий своих политиков достигли своего апогея в 2024 году. Многие компании – как, например, «Ашан» – открыто говорят, что уходить с российского рынка не собираются. Иносказательность, ссылки на невозможность продать бизнес и т. п. уходят в прошлое. Западные компании готовы держаться за российский рынок даже вопреки угрозе получить нагоняй от регуляторов в своих собственных странах. Просто потому, что уже самим регуляторам наказывать собственный бизнес за попытки выжить и заработать в текущих экономических реалиях не с руки.
Приструнили и Украину, которая, пользуясь эйфорией поддержки, преследовала иностранный бизнес, работающий в России. Неожиданно в марте текущего года украинское правительство отказалось от ведения реестра так называемых международных спонсоров войны, куда были внесены такие компании, как Nestle, PepsiCo, Raiffeisen bank и многие другие именитые бренды. С другой стороны, проявившие особую борзость западные компании были показательно и точечно наказаны уже Москвой. Так, активы Danone и Carlsberg были конфискованы и переданы в управление Росимущества. Впоследствии, впрочем, решение в отношении Danone было изменено, а французские заводы проданы компании из Татарстана.
Да, все еще работает пресловутая комиссия Ермака – Макфола (по именам руководителя администрации президента Украины и бывшего посла США в России), выдумывающая новые санкции и схемы давления на Россию. Там и про удержание и даже снижение потолка цен на российскую нефть, и про запрет на трубопроводный российский газ, уран, алюминий и многое другое. Но все это больше про приятные посиделки в кабинетах американских аналитических центров. В реальности же, когда Киев инициировал атаки на российские НПЗ и цены на нефть поползли наверх, администрация Байдена, которому еще на выборы идти в этом году, дала Украине по рукам. Вот это и есть истинная цена санкций.
Транснациональный бизнес всячески демонстрирует свою готовность к завершению конфликта, в то время как политический истеблишмент, наоборот, радикализируется. Власть и деньги начали расходится в интересах, что нехарактерно для США. А значит, конец и вправду близок. Если уж заговорили об ударах западным оружием по глубинной территории России и возможном ядерном ответе Москвы, значит, именно сейчас наступила та самая непроглядная темнота, которая, как известно, бывает перед самым рассветом.
Глеб Простаков
