Но есть ли у него запасной план?
Владимир Павленко
Россия. Иллюстрация: REX
Изучать противника, с которым ведешь войну, — обязательно. При этом следует избегать крайних позиций, которые на Западе тоже присутствуют. Наиболее интересными и познавательными с точки зрения собственных интересов и эффективности ведения военных действий являются те экспертные выводы, которые максимально отстранены от эмоциональной вовлеченности в противостояние. Этим критериям вполне отвечает материал интервью военного эксперта из США Дары Массикот, представляющей Фонд Карнеги за международный мир (внесен Минюстом РФ в список организаций-иноагентов). Занимая однозначную проукраинскую позицию и выступая за всемерное продолжение западной помощи киевскому режиму, она, тем не менее, выдает достаточно откровенную аналитику. Также, что важно, она вольно или невольно раскрывает некоторые возможные аспекты западных расчетов на противостояние с Россией, которые нам необходимо иметь в виду.
Если говорить в общем, то оценка, представленная Массикот, весьма пессимистична для ВСУ. Однако она считает, что при сохранении нынешних уровней западной помощи ситуация может быть стабилизирована в 2025 году. Тем самым обнаруживаются мотивы затягивания военных действий коллективным Западом. Расчет делается на истощение нашей страны, хотя и признается, что Россия накопила соответствующий исторический опыт и обладает способностью справляться с тяжелейшими условиями. О чем она не говорит, и это показательно, — всячески уходит от разговора о том, что это гипотетическое ослабление Москвы даст Западу. Тем более, она не употребляет таких терминов как «стратегическое поражение», не рассуждает о вводе войск НАТО – не упоминается ничего из того, что хоть как-то могло бы раскрыть конечные планы Запада в украинской кампании, хотя между строк интервью они обнаруживаются.
Первое, что следует выделить – представления о наших планах, как они выглядят в экспертной оценке тех, кто наблюдает за ходом конфликта на Западе. Массикот считает, что приоритет российское командование на данном этапе отдает не харьковскому, а донецкому направлению. В харьковском же регионе пока речь идет о создании «санитарной зоны» глубиной в двадцать километров, не более того. Однако, рассматривая последовательность шагов, она обращает внимание, что с переходом под российский контроль всего Донбасса, подвиснет и Харьков, оборону которого ВСУ придется держать в условиях российского огневого контроля над коммуникациями. «Опасность» в своем понимании непосредственно Харькову эксперт видит в угрозе обстрелов и последующей блокаде, которая выведет его из системы украинской обороны. Прямой штурм со стороны России она исключает, считая, что для него недостает ресурсов личного состава и техники. Ни сейчас, ни в будущем.
При этом Массикот никак не комментирует переброску командованием ВСУ под Харьков стратегических резервов, а также соединений и частей, снятых с основных направлений в Донбассе. Хотя эти действия идут вразрез с ее точкой зрения, обнаруживая крайнюю болезненность для Запада того, что происходит на харьковском направлении. Обходит стороной она и вопрос, связанный с высокотехнологичными вооружениями, в которых у России не просто преимущество, а господство, ибо у Киева они отсутствуют, за исключением поставляемых Западом. В частности, буквально в последние дни, на фоне известных событий на Яворовском полигоне, вопрос применения ВСУ высоких технологий, в частности авиационной техники, ставится под очень большой вопрос. Внутриукраинской инфраструктуры нет, она уничтожена, а использовать аэродромы на территории Украины для подскока с аэродромной сети НАТО очень рискованно с точки зрения соответствия таких действий casus belli.
Вообще все рассуждения строятся на том, что наша сторона находится в состоянии крайнего напряжения сил, и именно с возможным и ожидаемым ими надрывом, похоже, связываются перспективы вмешательства НАТО в конфликт. Хотя вслух о таком вмешательстве не говорится, но и никаких иных вариантов не рассматривается. И эта точка зрения очень напоминает немецкую нацистскую предвоенную аналитику, которая посчитала материальные возможности нашего сопротивления, помножила их на ресурсную базу, но пропустила морально-психологический фактор, который оказал, как выяснилось, намного более серьезное влияние на ход войны, чем ожидалось противником.
Второй момент, тоже весьма спорный. Массикот категорически отрицает наличие взаимосвязи между западными поставками и украинской мобилизацией. В ее логике, принятый в США закон о дополнительной помощи позволит ВСУ дотянуть до начала 2025 года, не задаваясь вопросом о том, хватит ли вооружений для формируемых новых частей. На самом деле этот вопрос самим Западом ставится иначе, что и было доказано динамикой продвижения 60-миллиардного законопроекта через нижнюю палату Конгресса. Не «хватит ли вооружения для мобилизации?», а «хватит ли пушечного мяса под поставляемую технику?». Вопрос морозился и тормозился до тех пор, пока скандальный мобилизационный закон киевским режимом не был принят. Массикот пробалтывается, что для украинских властей имеется, и весьма существенный, фактор политических издержек от мобилизации, что население прячется от призыва, и что ситуация для Киева сложная. Но без выводов о последствиях. Не обсуждается в ходе интервью вопрос и об остановке Западом поставок, если людей Киеву хватать не будет, и на западную технику некого будет посадить. И поскольку этой темы избегает и интервьюер, можно предположить, что она там «не рекомендована», чтобы не засвечивать существующие планы непосредственного вмешательства НАТО в военные действия на определенном этапе, когда возможности Киева будут исчерпаны. Правда, существует и другое объяснение, в виде упомянутой надежды Запада, что Россия начнет к 2025 году выдыхаться. То есть в НАТО имеют в виду худший для себя вариант, но продолжают надеяться нанести нам «стратегическое поражение» руками ВСУ, отделавшись «малой кровью» и материальными потерями.
Третья сторона, которая обнаруживает узость сугубо военного анализа в сложившейся ситуации без учета политической стратегии и международных аспектов, это вопрос вакуума легитимности Владимира Зеленского и его возможных последствий. Массикот рассматривает интересующий ее круг вопросов с позиций незыблемости современной ситуации, хотя никаких гарантий этого нет. Это касается и внутриполитической жизни, и возможных последствий конференции в Швейцарии, которая при любом ее исходе и при самых благоприятных для Запада решениях очень быстро столкнется с реальностью. Между тем, сам Зеленский, выступая в Сингапуре, обвиняет Китай в том, что его влияние на другие страны противоречит интересам киевского режима и, следовательно, его западных кураторов. Добросовестный анализ учел хотя бы такую ситуацию, что по мере захождения в тупик швейцарского трека могут открыться другие варианты, о которых, кстати, в экспертном сообществе догадываются, называя следующей, гораздо более адекватной, «остановкой» миротворческого процесса Саудовскую Аравию. Почему эта тема не затрагивается в интервью? На наш взгляд, либо эксперт замкнулась в «страусиной» позиции, либо, напротив, ей известно нечто такое, что побуждает обходить тему стороной, чтобы раньше времени не раскрыть некоторые детали ожидаемой стратегии Запада. Ведь понятно, что перенос переговорного процесса с Запада на глобальный Юг скорее всего потребует смены власти в Киеве.
Четвертый вопрос: состояние украинского ВПК. Массикот признает, что Россия умело его обнулила, разрушив основные крупные военные предприятия и принявшись сейчас за средние и малые, связанные с инновационным производством.
«У украинцев есть контракты с европейскими и американскими компаниями на реальное наращивание производства вооружений непосредственно на Украине. Но в стране нет достаточного числа безопасных мест для этого», — это признание дорогого стоит.
Но оно почему-то не учитывается, возвращаясь к одной из предыдущих тем, когда речь идет о дислокации высокотехнологичных вооружений. Просто говорится о помощи ВСУ, которая себя, как считает эксперт, оправдывает теми проблемами, которые создаются нашим вооруженным силам, однако не детализируется, что в целом ряде аспектов, связанных с потенциально наиболее эффективными вооружениями, вопрос упирается в разгром инфраструктуры, делающий невозможным их применение, по крайней мере с территории, контролируемой киевским режимом.
Пятый момент. Рассуждая об «эффективности» западной помощи, которая на деле означает все большее и большее непосредственное вовлечение НАТО в конфликт, Массикот обнаруживает поразительную близорукость, утверждая, что «атака ни по одной из целей …ни в коей мере не способна запустить российскую ядерную доктрину». Очень печально, если это доминирующая точка зрения, и похоже, что все обстоит именно так; только на днях подобные же мнение звучали со стороны других, куда более авторитетных американских экспертов – Джозефа Ная-младшего и Сета Джонса. С такими подходами мир может оказаться на грани ядерной катастрофы совершенно неожиданно для тех, кто своими действиями эту катастрофу вольно или невольно провоцирует.
В заключение об основных проблемах для ВСУ и их западных кураторов, которые выделила эксперт. Ничего нового в принципе, никаких «открытий». Массикот сетует на планирующие ФАБы, которые не позволяют удерживать позиции, обеспечивая российское продвижение. Подчеркивается нехватка в ВСУ личного состава, а также чрезмерная сложность логистики западных военных поставок. Акцент делается на опасности любых маршрутов, которые находится под угрозой российских ударов. На харьковском направлении ею выделяется отсутствие оборонительных сооружений. Большие претензии предъявляются к системам ПВО, которых, во-первых, не хватает, а во-вторых, они теряют эффективность в условиях ставшей критической их уязвимости перед российским гиперзвуком. В украинских пабликах признается, что силы ПВО при обстрелах боятся включать радары, чтобы не получить немедленный удар «Кинжалом» или «Цирконом»; особенно обескураживает украинскую сторону то, что последние доработаны до возможности ударов по наземным целям. В отличие от «Кинжалов» с их классом «воздух-земля», «Цирконы» невозможно засечь с натовских систем ДРЛО, ибо российской стороне для запуска нет необходимости поднимать в воздух самолеты.
Подводя итог своего анализа, Массикот выделяет в качестве главного опасения серьезные сомнения в способности Киева удерживать свое население в рамках нарратива «экзистенциальной войны» против России. При этом – «оговорка по Фрейду» – сама она не сомневается, что в нынешних условиях сам факт пребывания украинцев в этом нарративе является проявлением «когнитивного диссонанса». Последнее уточнение позволяет предположить, что реальные настроения в отношении перспектив конфликта на Западе существенно отличаются в пессимистическую сторону от декларируемых.
